Юридическая практика, спецвыпуск «50 ведущих юридических фирм Украины», 25 ноября 2016 г.
Интервью Виталия Бобрынёва
Интервью на сайте
Интервью (pdf)
«Мы не отделяем свой собственный успех от успеха клиента и уверены, что вознаграждаться должно не участие, а победа адвоката в деле», - заявляет Виталий Бобрынев, управляющий партнер АФ Pragnum.
— Какие факторы предопределили ваш выбор работы в формате узкоспециализированной адвокатской фирмы?
— В 2016 году фирме исполнилось десять лет. Наше развитие и выбор специализации полностью органичны: мы просто решили сосредоточить все усилия на том, что у нас получается лучше всего и, кроме прочего, доставляет удовольствие, а именно — на судебных спорах.
Судебной практикой занимаются многие компании, совмещая ее с другими видами юридической деятельности. В нашем же случае разрешение споров — единственное, что находится в фокусе и, следовательно, получает все
силы, энергию и время команды.
Судебным духом пропитан весь офис, и я не могу не отметить, что именно это позволяет нам привлекать настоящих профессионалов, которые не мыслят себя без судебной работы. Наша цель — сделать Pragnum идеальной фирмой для лучших судебных юристов страны, а завершение карьеры в компании — этапом для начала карьеры судьи.
Профессиональная специализация также определяет формат наших услуг. Вся работа носит проектный характер: мы не занимаемся сопровождением текущей деятельности предприятий и не практикуем абонентское обслуживание. Как следствие, не стремимся получить монополию на клиента и отлично уживаемся как с коллегами по рынку, так и с внутренними юристами клиента, с которыми у нас, как правило, прекрасные неконкурентные отношения.
Думаю, что стремление к этому балансу и «зацементировало» в конце концов выбор такого не совсем типичного для юридического рынка Украины пути развития адвокатской фирмы.
— А что получает клиент от узкой специализации юрсоветника?
— Мой прадед, профессор Иосиф Туровец, 20 лет возглавлял кафедру хирургии НМУ им. А .А. Богомольца. Что получали его пациенты? Говорят, во время войны он людей по частям собирал. Настоящий энтузиаст хирургии, человек, преданный медицине и большой гуманист. Я считаю, что между медициной и юриспруденцией много общего, и если проводить параллели, то судебная практика — это и есть хирургия в работе адвоката.
Клиент получает прежде всего мотивированного, а не стимулированного юриста. У нас часто подменяют эти понятия. Разрешение спора — в судебном порядке или до суда — требует чрезвычайной вовлеченности в проблему, желания не просто отработать гонорар, а действительно помочь, иногда фактически «спасти» клиента. Именно внутренний интерес к делу позволяет адвокату сделать то невозможное, что нужно для успеха в сложных случаях.
Клиент получает ответственность. Когда судебная практика является единственной, по сути фирмообразующей, адвокатам есть, что терять. Потеря репутации практики равна потере репутации фирмы, поэтому узкая специализация — это всегда отсутствие права на ошибку.
Мы, в силу узкой специализации, изменили сам принцип оказания адвокатских услуг по сопровождению споров. Работа с клиентами строится на партнерской основе: мы не отделяем свой собственный успех от успеха клиента и уверены, что вознаграждаться должно не участие, а победа адвоката в деле. Поэтому, как правило, не выставляем счета непосредственно за участие в процессе, а гонорар получаем после фактического исполнения судебного решения в объеме, обычно не превышающем сумму штрафных санкций.
Я уверен, что ключевым смыслом деятельности адвоката в период реформирования судебной системы является формирование веры бизнеса как в правосудие, так и в саму адвокатуру. И именно указанные выше принципы позволяют нам внести свой вклад в реализацию этого смысла.
— На каких клиентов вы преимущественно ориентированы?
— По аналогии с системой судоустройства мы не сегментируем клиентов по индустриям. Для судьи не имеет значения, в какой сфере ведут деятельность стороны спора. Индустриальная специализация необходима юридическим компаниям, комплексно обслуживающим бизнес. Мы же точечно решаем сложные конфликты, требующие прежде всего глубокой судебной экспертизы и способности выстроить долгосрочную стратегию спора вплоть до планирования его репутационных последствий для клиента.
— Можете привести конкретные примеры?
— Например, у нас есть дело, в котором мы представляем интересы небольшого украинского производителя в споре с ПАО «Норд». Наверное, все мы понимаем, что такое судиться с «Нордом» на его территории. Тем не менее за счет выверенной стратегии и диверсификации судебных процессов нам удалось нейтрализовать последствия админресурса и получить желаемый результат. Сейчас боремся с Приватбанком за счета этого завода.
Показателен кейс ГП «Укрспирт». Мы разрабатывали для этого клиента стратегию разрешения целого ряда споров с ГФС Украины на сумму более 500 млн грн. Проект был столь масштабным, что нам пришлось по сути сделать юридический аудит всего производственного процесса этого государственного предприятия. В итоговых рекомендациях нужно было учесть не только риски десятков открытых уго- ловных производств, но и наличие политической воли на приватизацию монополиста.
Представляя компанию Volvo, мы подключились на том этапе, когда клиент уже фактически находился на пике конфликта с подрядчиком. Спор, связанный с оплатой скрытых работ в рамках проекта по реконструкции здания,
требовал от нас погружения в специфику бюджетирования и отношений с головным офисом этой международной группы компаний.
Как видим, это клиенты разного масштаба и из разных индустрий, но каждый проект для нас уникален, мы всегда учитываем особенности как самого клиента, так и ситуации, в которой он оказался.
— Какие рекомендации вы можете дать бизнесу по итогам наиболее резонансных судебных дел?
— Из последних наиболее интересно дело «Квазар Микро». Мы сопровождаем эту компанию в споре с ПАО «Укргаздобыча» относительно внедрения программных продуктов SAP. Само дело (включающее несколько споров и уголовных производств) еще не закончено, но уже сейчас можно сделать ряд выводов, полезных для участников аналогичных конфликтов, тем более что споры о недействительности сделок как один из инструментов рейдерских схем набирают все большую популярность в Украине.
Во-первых, не стоит полагаться на репутацию своей компании. Если между сторонами, будь то банальное мошен- ничество или рейдерство, начинается судебный спор, то до итогового решения суда общественность предпочитает сохранять нейтралитет и занимает позицию наблюдателя.
Во-вторых, рассматривайте каждую сделку с точки зрения ее возможной недействительности. Для нашей стран характерна такая культура оформления договоров, что любой опытный юрист всегда найдет основание для признания сделки недействительной.
В-третьих, ввязывайтесь в спор, заранее продумав его стратегию. Споры о недействительности, как правило, носят сложный, многоуровневый характер и напоминают игру в шахматы. Не важно, кто первым скажет «шах», ваша задача — поставить мат.
В-четвертых, помните о рисках уголовного преследования. Заранее побеспокойтесь о сохранности первичных и прочих сопутствующих документов: спустя несколько лет подтвердить характер и объем работ/услуг будет непросто.
В-пятых, если вы столкнулись с использованием админресурса или признаками коррупции, предавайте дело огласке. Наряду с апелляцией и кассацией огласка является одним из немногих инструментов борьбы с произволом в судах.
— Обсуждая судебную практику в Украине, сложно не затронуть тему коррупции. Каково ваше отношение к этой проблеме?
— Я хладнокровно подхожу к вопросу коррупции и не люблю вдаваться в этические аспекты данной проблемы — об этом уже достаточно сказано. Для меня коррупция в судах — это то, что сводит к нулю смысл адвокатской профессии и обесценивает наши услуги. Это игра в теннис по правилам хоккея. Я живу не одним днем и уверен, что в течение нескольких лет к нам придет осознание того, что коррупцией мы подрываем не только смысл, но и качество собственной жизни.